| Предыдущая страница | Оглавление | Следующая страница |
Варуна
О Индра-Варуна, для нашего обрядаПредоставьте вы великую защиту племени и народу!Риг-веда
* (vаrunа) – владыка вод, божество рек, морей и океанов; владения Варуны – западная часть света.
Этимология имени Варуны остается однозначно неопределенной, несколько корней продолжают оспаривать честь быть его родоначальниками. Среди них: "покрывать", "объявлять", "выбирать", которые, получив признак одушевленности, персонифицировались для обозначения божества.
"Древние индийцы, как и многие другие индоевропейцы, от хеттов до латинян и oт греков до кельтов, охотно персонифицировали существительные, поставляемые их языку обильным запасом абстрактных суффиксов".Вообще, по отношению к общему слову для названия божества, мы должны предположить у Индогерманцев некоторое сознание, что «имя не называет его», вследствие чего с самого начала были у них многоразличные попытки для наименования божества.
"Но, конечно, эти имена не в большей степени отвечают всей совокупности обязанностей или характерных черт бога, чем имена, которые христиане дают Христу: Спаситель, Сын Божий, Сын Человеческий, Глагол, Агнец, Младенец Иисус и т. д.; каждое из них, выдвигая какой-либо важный христологический аспект, могло бы стать каноническим именем" (Дюмезиль Ж. Верховные боги индоевропейцев).Имя Варуна заслуживает нашего отдельного внимания: он – божество полета мечты, её этических норм, меры, ограничения, реализации и воплощения, переходного состояния от идеи к воплощению, от слова к миру. Варуна связан со стихией и природой воды. (Нужно ли еще раз напоминать, что вода – источник земной жизни?)
"Еще на ранней стадии Варуна приобрел лунарные свойства (ритмы Луны управляют дождем и морями) и так тесно был связан с дождем, что стал Богом Океана... Варуну, по крайней мере с исторической точки зрения (т. е. таким, каким он предстает в Ведах и постведийской литературе), нельзя считать просто Богом Неба, так же как его нельзя считать Богом Луны или Океана. Он совмещает функции (или имеет тенденцию к совмещению функций) всех этих богов, и в то же время он в первую очередь Бог-Владыка" (Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения).
В Ригведе о водных потоках(var), названных «крепостями»(var), есть стихи, посвященные вседержителю и напоминающие композицию воронежского герба:
В имени Варуна мы можем наблюдать процесс циркуляции человеческой мысли от примитивного анимизма, одушевившего воду и превратившего реку в фетиш, к супранатуралистическому самостоятельному божеству, и далее, к одному из имен Всевышнего, и опять – падение мысли к махровому материализму.
"Варуна соотнесен с подвижным и таинственным элементом – водой, в особенности с огромными массами воды, обволакивающими землю; так люди представляли и океан samudra, и отягченные мифологией небесные воды, время от времени изливающиеся потоками дождя, и, в более общем плане, космические воды, давшие, по некоторым воззрениям, начало вселенной" (Дюмезиль Ж. Верховные боги индоевропейцев).В Риг-веде Варуне отводится важное место как охранителю истины и справедливости. Он – воплощение мирового порядка, хранитель высшего закона и гарант законосоответствия в мире.
"В качестве владыки мира Варуна — страж космического порядка. Вот почему он «видит» все, и даже скрытый грех не ускользает от его глаз; именно Варуне молится человек, когда ему не удаются дела, спрашивая Бога, какие грехи он совершил или же чем он его оскорбил. Варуна является гарантом соглашений между людьми, «опутывая» их взаимными клятвами.
Исходная небесная природа Варуны объясняет и другие его достославные свойства — например, всезнание. «Его соглядатаи спускаются с Неба и тысячами своих глаз следят за Землей. Царь Варуна видит все... Он даже считает, как часто люди моргают глазами своими...». Варуна всеведущ и непогрешим, «он видит след птиц, летящих в воздухе... он знает направление ветра... и он, знающий все, выведывает все секреты, все дела и намерения...».
Вместе с Митрой он размещает своих соглядатаев в растениях и в домах, ибо эти боги никогда не закрывают глаз. Варуна — сахасракша, «тысячеглазый»; тысяча глаз — это мифологическое обозначение звезд, метафора, которая изначально (а может быть, и в дальнейшем) обозначала небесное божество.
Варуна все видит и знает, поскольку, находясь в своем звездном доме, он возвышается над Миром; но в то же время он все может, поскольку управляет Космосом, и он наказывает всех нарушителей своих законов, «опутывая» их (болезнями или бессилием), поскольку он страж универсального порядка. Во всех этих атрибутах и функциях ясно просматривается одна общая черта: безмятежный, священный, можно даже сказать пассивный, характер его «власти». Он не присваивает себе никаких прав, ничего не завоевывает, ни за что не борется (в отличие, например, от Индры); он уже могуществен, он уже Верховный Владыка и одновременно созерцатель («жрец, посещающий собрания»). Варуна — царь, но не царь, воцарившийся по своей воле (сварадж, как Индра), а самрадж — царь универсальный, т. е. власть принадлежит ему по праву в силу его природы, и эта власть дает ему возможность действовать через «власть мысли», через «знание» (Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения).
Примечательно, что только Индру и Варуну называют «вседержителями», теми, кто «сотворил мир и удерживает его».
"Среди богов ведийского пантеона наиболее выдвигаются две яркие фигуры – Varuna и Indra. Образы эти далеко не похожи друг на друга. Варуна рисуется в гимнах Pиг-Веды как всемогущий, всеведущий и всеблагой творец и промыслитель. Он создал небо, землю и отделяющее их воздушное пространство, прозрел на земле пути для рек, на небе – для светил и в воздухе – для ветров. Всё в мире движется по установленным им законам, он знает прошедшее, настоящее и будущее. Он установил законы не только для физической природы, но и для нравственной жизни людей и требует от этих последних, чтобы они исполняли его законы. Преступающих его законы он сразу видит, обмануть его нельзя. В наказание за преступления он посылает на человека тяжёлое душевное состояние, угрызения совести, болезненное сознание своей греховности. От этого тяжёлого состояния нельзя откупиться жертвенными подачками, а можно избавиться лишь покаянием и горячей молитвой. Варуна – единственный бог, к которому обращаются с покаянными псалмами. Псалмы эти полны сознания человеческой немощности и греховности и в то же время доверчивого убеждения в милосердии всеведущего Варуны, знающего человеческие слабости и прощающего их при наличности искреннего раскаяния. И потому-то с Варуной у верующего устанавливаются интимные личные отношения, несмотря на его всеобъемлющее величие творца и промыслителя, которое, казалось бы, должно было бы исключать интимность.
Совершенно иной облик имеет бог Индра. В нём нашли себе отражение черты земных царей Индии. В ту древнюю эпоху, когда создавались псалмы и молитвы ведического периода, эти цари еще не проявляли черт изнеженности позднейших властителей Индии, но в зачатке эти черты уже существовали в виде необузданной жажды чувственных наслаждений. Только чувственность эта была ещё неутончённой, грубой и соединялась с грубой воинственностью и любовью к спорту (особенно к скачкам). Все эти черты воплотились в образе Индры. Из всех богов ведийского пантеона Индра наиболее жаден до опьяняющего напитка "сомы" (Трубецкой Н.С. Религии Индии и Христианство).
Любопытна в контексте сравнительно-исторического анализа сохранившаяся в воронежских преданиях, как дух, витающий у костей старинных охотников, легенда-призрак, записанная в 1879 году известным русским исследователем И.С. Поляковым и относящая нас в древнейшие времена индоевропейской истории:
«Жил некогда на земле зверь, по названию и н д е р. Однажды он подошел из глубины материков к Дону; голова его была у вод реки, туловище тянулось по всему Чекалину оврагу, с вершинами которого кончался хвост животного, имел больше двух верст в длину. Индер должен был перейти на другой, противоположный берег Дона; но так как за чудовищем шли его дети и он боялся, что при переходе через реку они могут потонуть, то он вздумал перепить Дон. И действительно, он начал пить, река стала уменьшаться и, наконец, сделалась не больше Чекалина ручья. Тогда зверь подумал, что пора переходить, и, чтобы дать знать детям и заставить их идти, он оглянулся назад, но в это время от натуги лопнул, так что кости его разлетелись на большое протяжение. Одни рассказывают, что их разнесло на сеть верст, другие – на тридцать семь; вероятно при этом, что обе стороны основывают свои показания на действительных случаях нахождения костей индера на указанных расстояниях, относя кости различных особей к дному баснословному чудовищу, сообразно вышеприведенному о нем рассказу» (Панова В.И. История Воронежского края).Главное различие между вседержителями Индрой и Варуной – их "социальные функции": юридическая – Варуны и военная – Индры.
Варуна в ведической религии – бог-судья, персонификация божественной власти. Он является покровителем небесного царства и вседержителем морального и космического закона. Он часто упоминается совместно с Митрой, с которым представляет правовую сторону власти или союз между людьми: Mitra – друг, в то время как Varооna представляет отношения между человеком и Богом.
"Связи человека на земле, отданы Митре, потому что Варуна, как известно, обосновался на небе" (Дюмезиль Ж. Верховные боги индоевропейцев).Варуна следит за внешней опасностью, идущей от чужих, а Митра — за внутренней, за тем, что идет от соотечественников:
Вместе с Митрой-Варуна моделирует правовой аспект космоса. К людям он строг и защищает их от злого начала; он выступает против несправедливости, смерти, колдовства и отпускает грехи, защищает от злых снов, сторожит (блюдет, обороняет) мысли людей, охраняет их от греха и даже дарует долгую жизнь. Варуна – воплощение мирового порядка, истины. Он высматривает правду и ложь, ищет виновных, оберегает невинных.
Варуна является Стражем западной стороны света, его время – сумерки и ночь, обитель – ночное небо, цвет его неба – черный, или ВОРОНОЙ.
В Ведический период Варуна был верховным божеством.
Он «тот, который заставляет солнце сиять в небесах; ветры дуют только тогда, когда он дышит; он прокладывает русла рек, которые текут по его повелению, и создает морские глубины; его требования бесспорны и неопровержимы; благодаря ему луна в сиянии проходит по ночному небу и на нем появляются звезды, пропадающие днем; ему известны направления полета птиц в небе, дороги странствующего повсюду ветра, курсы кораблей в океане, открыты тайны всех вещей и событий – происшедших, происходящих и тех, которые должны произойти; он свидетельствует о людских правде и лжи».В Пуранический период Варуна из верховного божества превратился в бога океана, двойника Нептуна. После такого ниспровержения начали появляться и новые изображения Варуны.
На них божество обычно сидит на алмазном троне рядом со своей супругой, в окружении свиты из богов и богинь различных рек, озер и ручьев. В его обязанности также входит присматривать за разными демонами, в изобилии населяющими водную стихию. Он является хранителем неба и водной стихии, его часто посещают богини рек Ганга и Ямуны.
Варуне как управителю вселенских вод известен закон сообщающихся сосудов – один из символов естественной справедливости. Вода, строго соблюдающая закон равенства уровня в соединенных между собой сосудах (а люди, как известно, на 80% суть вода), сама собой представляет лучший символ вселенской уравновешенности.
И хотя вода бывает неспокойна и часто бушует, но стремится она к спокойствию. Вода мира вышнего, царства Варуны, нисходящая с небес и горных вершин, обретает на равнинах покой в безветренную погоду, пока по зову огня опять не поднимется ввысь, чтобы упасть вновь, сверху вниз, чистыми еще каплями новых надежд и откровений.
Имя Варуны исследователи связывают с хеттским морским божеством Аруной, греческим Ураном, отмечая, что при сохранении некоторых неясностей индоевропейские параллели очевидны и несомненны. Он находится в близком родстве с зороастрийским божеством Ахурамахдой (Мифы народов мира).
И хотя исследователи так называемой "славянской мифологии" склонны сопоставлять Варуну с Волосом (Велесом), обращает на себя внимание фонетическая связь имен Варуны и Перуна, в которых в соответствует п. Мы не берем на себя смелость утверждать о совпадении культа Варуны с культом Перуна, тем более, что о системе почитания последнего не сохранилось письменных источников (у язычников Среднерусской возвышенности до принятия христианства не было сформировано сословие жрецов, владевших навыками письма), но только подчеркиваем звуковые и некоторые функциональные соответствия.
Перун (др.-рус. Перунъ, белор. Пярун, родств. лит. Perkunas, латыш. Perkons) – бог в древнерусской языческой мифологии, покровитель князя и дружины (бог войны). Связан с громом и молнией. После распространения христианства на Руси многие элементы образа Перуна были перенесены на образ Ильи Пророка (Ильи Громовника). Имя Перуна возглавляет список богов пантеона князя Владимира в «Повести временных лет».
Перкyнас (Пяркунас, Перкун, лит. Perkunas) – балтийский бог-громовержец, властитель воздуха, защитник справедливости. Один из главных богов литовского и, шире – балтийского пантеона. В последние языческие столетия Перкунас стал самым известным литовским богом. У латышей известен под именем Перконс (латыш. Perkons), у древних пруссов – как Перкунс (Percuns). Согласно мифологическим сведениям, Пяркунас выступал также как бог грозы, дождя, гор (и вообще любых возвышенностей), дубов и неба. Один вариант его названия связан с указанием на возвышенность / гору / небо (аналог готского fairguni – «гора», хеттского peruna – «скала», староиндийского parvata – «гора»). Пяркунаса можно сопоставить со славянским Перуном, финским Перкеле – одним из имен бога Укко, возможно, заимствованное у балтов финскими племенами. Хотя позже Пяркунас стал богом войны, для земледельцев он изначально был богом природы, отвечавшим за молнии и погоду в целом.
Функционально Пяркунас соответствует германскому Доннару / Тору, индийскому Индре, римскому Юпитеру, хеттскому Перуне. Перкунас известен под именем Йоре – молодого бога весны и плодородия, напоминающего славянского Ярилу.
И Варуна, и Перун – божества одного ранга, царственные властители. То, что Варуну представляли иногда как божество войны – Индру-Варуну, на наш взгляд, сближает Варуну и Перуна ещё больше. (В конце концов, надо понимать, что человек называя бога, может, по недоразммению, обращаться к какому-то качеству Бога Единого. Даже персонифицируя в имени определенное качество, главное и, пожалуй, самое важное – не забывать, что речь может идти только об имени и о качестве, а не о самостоятельном божестве).
Индру-Варуну и Перуна можно представить как номинальное обозначение схожих качеств, можно заметить также функциональное тождество Индры и Перуна и фонетическое тождество Перуна и Варуны. Признаться, для нас представляется странным, что о фонетической и этимологической связи Варуны и Перуна в научной литературе сказано так немного. Вероятно, это связано с тем, что сходство здесь не находится в абсолютном соответствии с основным принципом звуковых изменений, а там, где для любителя тождество кажется очевидным, специалист требует точного научного подтверждения...
"Если подойти к картине ведийского пантеона с христианской точки зрения, то оценить его можно только в одном смысле. Единственный образ, достойный предиката божественного, есть образ Варуны. Его сателлиты более или менее соответствуют ангелам. Все прочие "боги" – несомненные бесы. Веды называют "богами" и Варуну и Индру. Но совершенно ясно, что такое положение дела не могло долго удержаться. Образ Варуны не только занимает особое положение в пантеоне, но прямо противоположен образам всех других "богов", наиболее ярким из которых является образ Индры. Все эти боги-силачи и боги-чудотворцы отличаются от людей только большей силой или способностью творить чудеса. Всех их можно купить за жертвенные подачки, никаких нравственных требований они к людям не предъявляют, да и сами никакой высшей нравственности не проявляют. Если бы человек совершил хоть сотую долю всех тех предосудительных поступков, за которые прославляется Индра, – ему пришлось бы долго каяться перед Варуной. Столь различные образы не могли долго удерживаться в одном и том же религиозном сознании, и перед религиозным сознанием индийских жрецов к концу ведического периода с остротою должна встать дилемма: Варуна или Индра? Одно из двух. Или Варуна есть истинный Бог, и тогда всякий, кто нарушает установленный им миропорядок (в том числе и подкупные чудотворцы вроде Ащвинов) или кто преступает его нравственные законы (в том числе и Индра), является злодеем, демоном, бесом. Или истинными богами являются все эти жадные до "сомы" и ревнивые к своим эгоистическим интересам силачи и чудодеи, и тогда Варуна не нужен. Проблему эту стараются разрешить компромиссом. В Pиг-Веде есть гимны, посвящённые одновременно и Варуне и Индре с попыткой разграничить сферы действия обоих богов. Но компромиссы не удавались. Надо было произвести выбор, и к концу ведийской эпохи выбор был произведён... в пользу Индры. Царь-завоеватель стал национальным героем, и молитвы всё чаще стали возноситься к мощному подателю побед на бранном поле – Индре. Как бы то ни было, в позднейших частях Вед число гимнов и молитв Индре значительно превышает число гимнов Варуне" (Трубецкой Н.С. Религии Индии и Христианство).Итак, Варуну, который в Ведический период был всеобъемлющим божеством, постепенно вытеснил воинственный Индра, к которому Варуна обращается для исполнения наказания.
"В результате в следующий период развития индийской религии, в так называемую эпоху "старого брахманизма", Индра является царём богов, а Варуне отводится третьестепенная роль морского бога, то есть бога самого ненужного, так как мореплавание не играло в то время значительной роли в жизни Индии. Факт победы Индры над Варуной недостаточно оценивается исследователями истории религии Индии. Между тем этот факт был чреват последствиями и предопределил всё дальнейшее развитие индийской религиозной мысли.
Мы подчёркиваем это логическое последствие вытеснения Индрой образа Варуны из индийского религиозного сознания. Если в начале ведического периода человек ставил себе задачей "ходить в путях Варуны" и исполнять его законы, то после свержения Варуны задачей человека стало – сравняться с богами в отношении их магической силы. Оставшись без всеблагого творца-вседержителя, человек пожелал стать богом.
Всё это есть последствие исчезновения из религиозного сознания образа Варуны, единственного творца-вседержителя. Отсюда – нравственное развенчание богов, лишение их подлинных атрибутов божественности. А отсюда, в свою очередь, с одной стороны – стремление человека сравняться с богом в отношении магической силы.
Отвергнув всеблагого бога, творца-вседержителя, человек неизбежно должен прийти к мысли о самоубийстве. А так как вера в переселение душ делает простое самоубийство нецелесообразным, то для индуса оставался лишь путь духовного самоубийства, – прямое последствие отвержения Бога творца-вседержителя, отвержения, совершившегося в конце ведийского периода.
Духовное самоубийство получило поэтическое имя нирвана (nir-vana собственно либо "безветрие, штиль", либо "погашение"). Таким образом, самоубийство прямо не называется, а вокруг "нирваны" создаётся поэтический ореол. Буддизм поражает именно тем искусством, с которым он умеет придать привлекательный вид своим отталкивающим мрачным учениям.
"Когда на небе грозовая туча как бы бьёт в барабан, а весь промежуток от неба до земли наполнен дождевыми потоками, – тогда монах в пещере предаётся самопогружению, и нет для него большей радости; на цветущих берегах рек, увенчанных лесами, сидит он, предаваясь самопогружению, и нет для него большей радости."
Так поётся в одной буддийской песенке. А ведь речь идёт о работе по намеренному уничтожению своей психической жизни, то есть о сознательном духовном самоубийстве...
В этой поэтизации духовного самоубийства, в этом приближении его к сознанию нормального человека и в облегчении такому человеку вступления на этот путь ясно видна рука сатаны, который со времени победы Индры над Варуной свил себе в религиозном сознании Индии прочное гнездо. Печать сатаны видна и в гордыне буддизма, гордыни неслыханной, превозносящей человека над богами и утверждающей, что человек сам может распоряжаться своей судьбой, своей ролью в космосе. Наконец, превращение самопожертвования, любви ко всему существующему и всепрощения в психофизические упражнения, нужные для успешного выполнения духовного самоубийства, особенно ярко свидетельствует о пропитанности буддизма духом сатаны.
Окидывая взглядом всю эволюцию религиозной мысли Индии, мы видим, что начиная с конца ведийского периода эта мысль движется по совершенно логически неизбежному пути. С этого момента, как лишённый всякой нравственной идеи, жадный до опьяняющего "сомы", бог Индра вытеснил из религиозного сознания индусов всемогущего, всеведущего и всеблагого творца и промыслителя – с этого момента представление о богах должно было постепенно изменяться в сторону их развенчания. Параллельно человек должен был возноситься и возвеличиваться.
C точки зрения христианской вся история религиозного развития Индии проходит под знаком непрерывного владычества сатаны. Это владычество начинается с того момента, когда существовавший в религиозном сознании не вполне ясно, но всё же уже определённо обозначившийся образ истинного Бога-Творца и Промыслителя был отодвинут на задний план образами бесовскими" (Трубецкой Н.С. Религии Индии и Христианство).
Такое развитие событий, когда принципы тирании и деспотизма одерживают верх над принципами правосудия и справедливости, можно считать достаточно распространенным явлением. Об этом свидетельствуют истории многих народов. Торжество справедливости и правосудия следует признать достаточно редким явлением, хотя оно и закономерно реализуется в продолжении арийской истории: в Авесте воинственный Индра низвергнут до положения демона раздора.
Далее воинственный громовержец Индра, умевший принимать любые образы и вытеснивший-таки справедливого Варуну, умудрился под другими именами войти в мифологические системы всех почти без исключения индоевропейских народов.
Наиболее популярного героя Ригведы – Индру можно как змееборца сравнить с широко распространившимся в синкретическом христианстве образом св. Георгия, который был представлен в апокрифической литературе также как победитель дракона-змия. В Российскую историю образ змееборца проник под именем Егория Змееборца, но удалось это ему тоже не сразу:
"На Руси «культ Георгия-змееборца (долго) не признавался государственным богословием» (Змееборство Георгия в свете фольклора. В.Я. Пропп), чем объясняется отсутствие его изображений в больших храмах государственного значения. Это можно было бы объяснить наличием в сюжете змееборства Георгия существенных пережитков языческой древности, вполне осознававшихся церковной иерархией. Эти пережиточные языческие представления наслоились на литературную по своему происхождению легенду о св. Георгии, как это хорошо видно в духовных стихах о св. Егории". (Мотивы восточнославянского язычества и их трансформации в русских иконах. Вяч.Вс. Иванов).Владимир Яковлевич Пропп, основываясь на своих исследованиях, утверждал, что:
"змееборец вошел в культ вопреки церковному руководству. Мы имеем прямые данные о запрещении культа Георгия церковными властями. Но никакие запрещения не могли препятствовать его широкому распространению".Змееборец приобрел официальный государственный статус только к XV веку, когда Иоанн III скрепил его образом крепостнический Судебник 1497 года.
Печать Ивана III Васильевича, 1497 г.
В те времена изображение трактовалось как «князь великий на коне, а имея копье в руце» или «воображение великого государя». Подобная трактовка оставалась неизменной до начала XVIII-го века, и только в петровское время (примерно с 1710-х) его впервые стали называть «святым Георгием».
Культ воинственного и деспотического вершителя чужих судеб, зарожденный Индрой, внедрился в русскую, двоеверческую христианско-языческую культуру, в то время как древнейший образ истинного судьи, вершителя справедливости Варуны канул в лету.
Имя, сохранившееся в названии реки, с тысячекратно забытым смыслом этого названия, доносит до нас из глубочайшей древности заветные чаяния человека, ставшего на путь социализации, делающего первые шаги от дикого стада к цивилизованному общежитию, чаяния о справедливом царе и судье:
8 Но я к Богу обратился бы, предал бы дело мое Богу,
9 Который творит дела великие и неисследимые, чудные без числа,
10 дает дождь на лице земли и посылает воды на лице полей;
11 униженных поставляет на высоту, и сетующие возносятся во спасение.
12 Он разрушает замыслы коварных, и руки их не довершают предприятия.
13 Он уловляет мудрецов их же лукавством, и совет хитрых становится тщетным:
14 днем они встречают тьму и в полдень ходят ощупью, как ночью.
15 Он спасает бедного от меча, от уст их и от руки сильного.
16 И есть несчастному надежда, и неправда затворяет уста свои.
17 Блажен человек, которого вразумляет Бог, и потому наказания Вседержителева не отвергай (Иов.5).
Google+
Facebook
ВКонтакте